To listen audio:
Part 1


Part 2

Part 3

Part 4

Transcript of interview:
Д.Б.: У нас в гостях знаменитый переводчик Елена Александровна Костюкович. Замечательный издатель Александр Клавдиевич Кононов, который возглавляет издательство "Симпозиум " в Санкт-Петербурге и Сергея Князева, редактора того же издательства. Представляют эти три прекрасных человека книгу Умберто Эко "Таинственное пламя царицы Лоаны". Не так часто печатаются в России романы Эко, каждый становится событием. Елена Александровна, первый вопрос к вам: переводить Эко не самое веселое развлечение. Как оказалось, что вы выбрали именно этого непростого и не самого массового автора?
Е.А.: Эко пишет все романы по-разному. Каждый из них представляет собой ловушку для переводчика другой конфигурации, переводчику требуется проявлять другую хитрость и сноровку с тем, чтобы и нее выпутываться.
Д.Б.: Когда вы взялись за " Имя Розы" многие были потрясены, потому что они был написан нечеловечески сложным языком. Расскажите о вашей с ним работе, с самим Эко: помогал ли он как-то? Как он живет, что у него нового?
Е.А.: Существует ложное представление о том, что Эко помогает своим переводчикам работать. Он им кончено очень мешает: своим авторитетом, боязнью перед ним опростоволоситься. Наличие такой громады как Эко, это скорее для работника переводческого фронта не самое легкое соседство. первый роман "Имя розы" действительно написан архаизованным языком, переводить его было легче, чем переводить книги написанные языком простым.
Д.Б.: Саш, хочу обратиться к вам: на что вы рассчитываете, издавая этот роман? Таргет группа не столь широка, как вы идете на этот риск?
А.К.: Я бы не согласился с вами, что таргет группа мала. мы издаем Эко с 97 года. " Имя Розы" каждый год продается немного больше чем в предыдущий год. " Имя Розы" визитная карточка Эко, но вместе с последующим выходом "Маятника Фуко" "Острова", сложилась некая аудитория.
Д.Б.: Сереж, а нет ли у тебя ощущения, что Эко дурное дело сделал для мировой литературы, заразив всех конспирологическими романами на средневековом материале. Дену Брауну тоже мы спасибо не говорим за эту моду, он началось с Умберто.
С.К.: Я вспоминаю эпиграмму Набокова: какое сделал я дурное дело, я заставляющий мечтать мир целый о бедной девочке моей. Если захотел Эко создать такой роман, слава богу, он не может отвечать за эпигонов.
Д.Б.: Нет ли здесь подозрительного омассовления культуры? В самом замысле детектива о средневековом монахе?
С.К.: Любая настоящая культура рискует быть омассовленной.
Д.Б.: Мне в позиции Эко видится что-то соблазнительно легкое, у вас никогда не было такого ощущения?
Е.А.: Так как я его перевожу и разыскиваю все источники цитат, которые он впихивает, понимаю, что о легкости речи быть не может, потому что чисто физический труд по поднятию и перекладыванию всех книг... тут слово легкий не применимо. Знаете сколько людей говорит: "я терпеть Эко не могу, он такой трудный, его прочесть невозможно, фильм я смотрел " Имя Розы", там ничего". Меня он увлекает, иначе я не возилась бы с ним 20 лет.
Д.Б.: А из того что вы переводили Эко, что вам ближе всего, как переводчику и читателю?
Е.А.: Маятник Фуко, потому что это не конспирологических роман, а анти конспирологический. Установка автора рассказать нечто мутное, которое продиктовало моду и продемонстрировать, что это все фуфло, мне эта позиция чрезвычайно приятная.
Д.Б.: Вопрос от Елены: прочла роман, ничего не поняла, чем все-таки закончилось?
Е.А.: Я вам фигушки скажу, чем закончилось, потому что это было бы полное свинство по отношению к другим читателям, которые бы хотели до этого добраться сами. Есть некие вопросы, но и в финале Дара Набокова абсолютно не понятно, куда делись ключи, понятно тому, кто читал внимательно. Герой роман сам не понимает чем он закончился, потому что не известно, жив он или умер, ему неизвестно, жил ли он со своей секретаршей. Много вопросов.
Д.Б.: Это роман об амнезии?
Е.А.: Да, эта амнезия странная. Я только что прочла статью - реальный факт: женщина, которая помнит абсолютно все о себе, в какой день своей жизни, какой она ела бутерброд, с горчицей, или с майонезом, кто ей позвонил, что сказал, но она очень тупая и в школе она учится не могла, она не могла запомнить ни одной даты и ни одной формулы. В этом случае мы имеем странную форму на культурную память и на феноменальную память к своим собственным событиях, а у Эко наоборот. Он просыпается после инсульта и знает всю энциклопедию наизусть, а вот что касается как его зовут, с кем и когда он состоял в любовной связи, каким образом открыть дверь собственного офиса, ему не известно, он это реконструирует исходя из своей памяти.
Д.Б.: Вопрос Валерия: будет ли продолжен многотомник Пинчена и есть ли какие-то сведения по "Радуге гравитации"?
А.К.: Пинчен выходил в серии Экслибрис, серия нами не продолжается сейчас. Вопрос по "Радуге гравитации" шансы остаются, потому что перевод продолжается, если он будет закончен, он будет опубликован. Это не тот роман, который можно перевести в режиме заказа.
Д.Б.: Вопрос к Сергею: каков главный тренд читательского интереса? Что сейчас будет после череды средневековых романов, романов с названием код, что теперь будет востребовано?
С.К.: Судя по трендам последних лет, можно сказать, что сейчас продается не воображение, продается опыт. Мало кому интересно изучать выдуманные истории о выдуманных людях. Возвращаясь к роману "Таинственное пламя царицы Лоаны", можно сказать что это автобиографический роман, это автобиография Эко.
Е.А.: В некоторые моменты становится не по себе, потому что интимно как-то.
Д.Б.: А почему литература опыта стала дороже литературы воображения?
Е.А.: Не знаю.
Д.Б.: У вас, Саш?
А.К.: Я интуитивно согласен с Сергеем, но аргументировать не готов.
Д.Б.: Что из национального характера вы можете вычитать из еды?
Е.А.: Демократизм, я понимаю, что это звучит сложно...
Д.Б.: Кто такая царица Лоана?
Е.А.: Не королева, во всяком случае. Когда вы переводите из итальянского, французского и прочих романских языков, я знаю, что это проблема, королевой или же царицей перевести regina, потому что это зависит от эпохи, сюжета. В данном случае я пришла к выводу, что она царица. Она вымышленная, даже инопланетная, а Эко она понадобилась, потому что она для него как печенье Мадлен. Дело в том, что когда он сам был подростком и герой его автобиографический читает то же самое, что он читал в детстве, то комикс о Лоане был своего рода ключом к эмоциям. Эмоции это возбуждение: и эротическое и творческое, все это было сопряжено с этой жестокой коварной и невероятно эротичной, привлекательной особой, которая в книге сфотографирована. Это иллюстрированный роман. Роман имеет свою текстовую компоненту и иллюстрации, которые придают всему особую достоверность. В текст вмонтированы тексты массовой культуры, такие как песни той эпохи.
Д.Б.: Интересный вопрос от Инны: вы так много работаете со сложными книжными текстами, не влияет ли это на вашу речевую практику, не становится ли ваша итальянская речь архаичной вследствие этого?
Е.А.: Нет, она не становится архаичной, потому что она пока в формировании, опыт разговора на итальянском языке всего 35 лет, этого недостаточно.
Д.Б.: Как по-вашему, что из современной русской литературы вам, как издателю было бы интересно издавать?
А.К.: Мы в первую очередь специализированные издатели западной литературы и это не идеологическая позиция, это сложившаяся специализация. У нас есть некоторые планы, я не буду их озвучивать, потому что они еще не на стадии решения.
Д.Б.: На западе кто-то сейчас русской литературой интересуется?
А.К.: Думаю, будет правильно, если я переадресую этот вопрос Елене Александровне, потому что она еще и литературный агент, который устраивает судьбу многих русских авторов на западе.
Е.А.: Продаю права на Улицкую, Сашу Соколова и на многих других русских писателей, в том числе и на покойных. Это особый жанр, потому что надо убедить своего собеседника в том, что не такой он и покойный. Могу сказать, что имеется привычка к классике, правда в некоторых случаях через такие фильтры проходили классические тексты. Тем не менее, это золотой фонд и для интеллигентного человека на западе.
Д.Б.: Сереж, что за последнее время появилось в литературе, что тебя заставило как-то радостно вздрогнуть?
С.К.: Андрей Рубанов - замечательный автор.
Д.Б.: Елена Александровна, кому-то там интересно о русской жизни почитать? О Чечне той же?
Е.А.: Все читают, а на Чечню кидаются со страшной силой, но нужна одна Чечня, не надо, чтобы их было 10.
Д.Б.: Есть ли в сегодняшней России не то чтобы аналог Эко, но по крайней мере писатель того же авторитета, который позволяет себе столь же сложную литературу, имеет твердые утверждения?
Е.А.: Я думаю, вам понятно, что такого писателя нет.
С.К.: Мне кажется, таким человеком могла быть Улицкая. Не кажется, ее последняя вещь - это литература прямого высказывания, где человек с прямотой начинает размышлять о тех вещах, которые ее волнуют, и публика на это откликается!
Д.Б.: Придут когда-нибудь в Россию времена, когда писатель сможет жить на литературу, или это и хорошо, что он на нее не живет?
С.К.: Я думаю, что времена эти придут, они, вряд ли будут радужными, что писатель сможет безбедно жить на свои гонорары, но я думаю, что это связано с общей экономической стабильностью. Когда она наступит, когда дергать перестанут так часто.
Д.Б.: А Умберто Эко живет на свои гонорары? Он, по-моему, преподает.
Е.А.: Он ушел на пенсию, у него есть и другие источники существования, он много консультирует, выступает. Это не только гонорары. Писателю платят и за другой вид деятельности. Нигде писатель сильно не живет на гонорары. Я работаю в Италии в издательстве, прекрасно знаю, сколько платят,- не так, чтобы прожить, если ты издаешь в год одну книжку.
Д.Б.: Вопрос Валентина: собирается отдавать дочь в институт, где в Москве лучше всего учат итальянскому?
Е.А.: Не знаю, я не живу в Москве, я знаю, что преподавательница, которая мне преподавала - Галина Даниловна Муравьева, это был лучший преподаватель итальянского языка, какой существует на свете. Это РГГУ.
Д.Б.: Назовите хорошее издательство в Москве и в чем разница между книжным бизнесом Москвы и Петербурга?
А.К.: Москва и Петербург это единое книжное пространство. Традиционно нас связывают сходные точки с издательством "Иностранка".
Д.Б.: Сереж, есть ли у тебя ощущение что в ближайшее время в России станет модно читать, или мы переживаем время, когда все кричат: ешьте, ешьте, а год голодный и читать нечего?
С.К.: Трудно сказать: литературная мода непредсказуема. У меня прогноз скорее пессимистический. Мы говорили о безусловных авторитетах, для меня является таковым Самуил Аронович Луриа. Но его не знают в Москве - вот разница между Москвой и Петербургом.
Д.Б.: Саш, у вас нет ощущения, что в итоге мы получим единый мегаполис?
А.К.: В культурном смысле это одно пространство.
Д.Б.: А если бы это был один город, как было бы хорошо.
А.К.: Я дума, было бы плохо, потому что гиперцентрализация страны, которую мы имеем, это плохо. Вокруг мы имеем такой контраст. Мне кажется, важно уточнить, что сейчас мы все-таки говорим о художественной литературе, а в стране идет процесс редкого пребывания книг нехудожественных. Процент художественной литературы все время уменьшается и это на самом деле нормальное явление, люди больше читать нехудожественных произведений.
Д.Б.: есть ли в Италии хорошая детская литература, порекомендуйте кого-нибудь.
Е.А.: Опять же не художественная, пишут чудные книжки, как что устроено. Я могу вам их назвать, но лучше назову серии - это серия издательства Салани.