http://www.kommersant.ru/doc-y/1820832
История одной ненависти
Лиза Биргер о романе Умберто Эко "Пражское кладбище"
Шестой роман Умберто Эко вышел ровно год назад и с тех пор успел стать бестселлером в Италии, Испании, Франции и доброй части Латинской Америки и слегка потрепать нервы итальянских журналистов, католических священников и главного раввина Рима Риккардо ди Сеньи. Претензия у критиков в целом одна: в своем романе о зарождении антисемитизма в Европе XIX века Эко недостаточно обличает антисемитизм. Точнее, никак не обличает, представляя читателю разбираться самому. А читатель, известное дело, глуповат и может разобраться не в ту сторону. Но здесь ошибиться трудно: главный герой романа, почти в одиночестве сочинивший весь жидомасонский заговор, существо настолько отвратительное, что симпатизировать ему не получится ну никак.
Париж, 1897 год. Капитан Симон Симонини сводит в разрозненные записи все, что может вспомнить о своей прошлой жизни — прежде всего для того, чтобы по методу встретившегося ему как-то в ресторане "Маньи" австрийского доктора Фройда самоизлечиться от провалов в памяти и раздвоения личности. Рожденный в Турине, Симонини с юных лет работал со спецслужбами и ненавидел евреев. Он мастер подделывать почерки и, помимо фальшивых завещаний и накладных, фабриковал "документы" для пьемонтского Тайного отделения. После восстания Гарибальди за чрезмерное усердие в службе его отослали в Париж, где он продолжил якшаться с разведкой, попутно занимаясь делом своей жизни — сочинением "Протоколов" о ночном собрании еврейских раввинов на пражском кладбище и их заговоре против всего человечества. Книги, которую он впоследствии продаст российской охранке, а та уже прославит как "Протоколы сионских мудрецов".
Капитан Симонини — единственное полностью вымышленное лицо в романе, где все остальные так или иначе узнаваемы. И капитан Дрейфус, письмо которого на одном из этапов своей шпионской карьеры подделывает Симонини. И соратник Гарибальди — поэт Ипполито Ньево, которого он отправляет на дно вместе с бухгалтерскими книгами похода Гарибальди. И целая череда писателей: Морис Жоли, автор "Диалога в аду между Монтескье и Макиавелли", Герман Гедше, под псевдонимом Джон Ретклиф сочинивший "Ночь на еврейском кладбище в Праге", да и сам Александр Дюма, сочинитель "Монте-Кристо", впервые испугавший своих читателей масонами, и Лео Таксиль, 12 лет кропавший "для широкого читателя" масонские страшилки. Симонини и сам не лишен писательских амбиций, пусть и списывает свои "Протоколы" с малоизвестной книги Жоли, приправив традиционной ерундой из всех теорий заговора вместе взятых — от иезуитской до масонской. Но он же еще и читатель своего века, читатель, который безусловно верит в написанное. Сочинение его, изложенное на бумаге, становится "документальным отчетом". Он не сомневается в вине Дрейфуса, поскольку "сам и сделал его виноватым", и напоследок грозит евреям кулаком: "сами же пишут в своих "Протоколах", что цель оправдывает средства".
Да и ненависть Симонини к евреям — ненависть человека XIX века. Она досталась ему в наследство от деда (кстати, опять же реальной фигуры — итальянского офицера, сочинившего письмо аббату Баррюэлю, что во Французской революции виноваты евреи) и дальше росла, ничем не поддерживаемая, кроме самой себя: с евреями Симонини практически не встречается, и воспоминания его пестрят фразами вроде "я сам не видел, но мне рассказывали" и "никогда не встречал, потому что я их ненавижу". Но точно так же как дед подозревает евреев, "иезуиты — масонов, мой революционный папаша — иезуитов, монархи всей Европы — карбонариев". И так далее. Вслед за Дюма Симонини понимает главное: "нет счета всем людям, кто опасается, что против них плетутся заговоры". Остается одно — найти врага.
"Протоколы сионских мудрецов" возникают в прозе Эко не впервые: они фигурируют и в "Маятнике Фуко", и в целом ряде эссе. Очевидно, что, как филолога, преклоняющегося перед книгой и письменным словом, его не может не занимать роль этой не самой высококачественной подделки во всей дальнейшей истории двадцатого века. Как пишет в предисловии переводчик Елена Костюкович, читая роман, невозможно не знать и не помнить, что было дальше. Связав своим Симонини целую толпу действующих лиц, Эко делает "Протоколы" коллективным сочинением всех безумцев и фанатиков позапрошлого века. И делая главным героем итальянца, тем самым еще раз расписывается в коллективной европейской вине за все, что случилось после. Да, в романе, конечно, есть Дюма и шпионы и можно, как водится, вычитать кучу цитат из авантюрной литературы XIX века. Но трудно поверить, что именно увлекательный сюжет сделал "Пражское кладбище" европейским бестселлером. Тем более что шпионы еще не гарантируют увлекательного сюжета, да и последние романы Эко бестселлерами не были. Или же нам все еще интересно читать про оккультизм, масонство и заговоры, настоящие и выдуманные. И в сочинителе отражается читатель, до щекотки любящий, чтобы его попугали и постращали. А дальше — мы и правда все помним, что было дальше.
