350 лет изданию
Весной 1634 года в Неаполе, в издательстве Бельтрамо, вышли два первых тома пятитомного сборника "Сказка Сказок", подписанного Джан Алесио Аббаттутисом. Только близкие знали, что псевдоним—анаграмма имени недавно умершего по­эта Джамбаттисты Базиле (1575—1632)
"У итальянцев есть "Сказка Ска­зок", или "Пентамерон",—самое бо­гатое и самое изысканное из всех сказочных собраний мира",— писал в 1822 г. Якоб Гримм. Так же оцени­вали книгу французы, англичане, испанцы- Молчали о ней только в Италии, так как до начала XX в. справедливее прозвучала бы фраза "у итальянцев нет „Сказки Ска­зок"". Сборник, написанный на ста­ринном окраинном диалекте, хоть и был переведен на основные европей­ские языки, оставался для итальян­ского читателя практически недо­ступным. Только уникальный по красоте и точности перевод Бене-детто Кроче (1925) вернул "Пента­мерон" Италии.
Базиле прожил жизнь, обычную для бедного литератора XVII в. В юности военная служба (венециан­ский гарнизон на Крите), затем — возвращение на родину, более хлеб­ное и тихое место литературного секретаря князя Стильяно. Сменив добровольное служение независимо­му государству — Венеции — на карьеру феодального чиновника в одной из колоний Испании, какой была в то время неаполитанская провинция, Базиле разделил участь безродной челяди, зависимой от случайностей и не защищенной от произвола. И, продвигаясь по служ­бе (к концу жизни он был удостоен графского титула и земельного вла­дения), он, подобно другим поэтам века, культивировал в себе ту раз­двоенность, которая позволяла быть на службе осторожным дипломатом, а в частной жизни — повесой, слу­жителем муз, душой литературных клубов — академий. Еще на Крите он стад членом академии Чудаков, в Неаполе вошел в среду Досужих, состоял заочным членом венециан­ской академии Неизвестных. Всюду он числился под кличкой "Лентяй", данной за феноменальную работос­пособность.
А работал Базиле очень много, и в русле "парадного", вообще серьез­ного творчества, и над "несерьезны­ми" произведениями для чтения в дружеских академиях. Перу Базиле принадлежат сборники мадригалов, од и пасторалей, огромная марини-стская поэма "Феоген" (переложе­ние "Эфиопики" Гелиодора) и ряд филологических работ. Он редактор критических изданий классиков Ре­нессанса, таких как Бембо и Делла Каза, и комментариев к их книгам. Литературная деятельность этого рода определяла его успехи при дворе образованного графа.
Венецианская академия Неизве­стных, публикуя посмертную био­графию своего члена, заняла десят­ки страниц перечнем работ Базиле и даже не обмолвилась о двух посмер­тно опубликованных произведениях Джан Алесио Аббаттутиса. Между тем именно эти две рукописи на неаполитанском диалекте—цикл из девяти эклог "Неаполитанские му­зы" и обрамленный прозаический цикл "Сказка Сказок", найденные в столе покойного полностью подго­товленными к печати, обеспечили ему бессмертие в родной литерату­ре.
•Пентамероном" "Сказку Ска­зок" назвал сам автор, подчеркнув и без того явную "боккаччиевскую" композиционную установку. Но кни­га Базиле, поделенная на пять "дней" по десяти новелл в каждом, со своей сложной фантастической рамкой, представляющей читателю десять рассказчиц, резко выделяет­ся на фоне прочих обрамленных сборников предыдущих столетий и XVII в.: книг Джиральди Чинцио, Майолино Бисаччони, Лоредано, Дж. Сагредо, Страпаролы. Пред­почтение в книге Базиле диалекта литературной тосканизированной ре­чи и "низких" фольклорных источ­ников "высоким" книжным — это знак комического, полу пародийного,
Памятные книжные даты. 1984
развлекательного жанра. Только смеху ради можно было назвать греческим именем "Пентамерон" цикл, рассказчицы которого — "Дзоза горбатая, Антонелла слюня­вая, Чулла мордатая, Чомметелла паршивая и Якова вшивая". Такими-то именами Базиле заменил нежные боккаччиевские — Нейфила, Дионео, Панфило, Фьямметта,—которые по традиции несколько столетий коче­вали из одного обрамленного сбор­ника в другой.
На место поэтичных боккаччиев-ских канцон между "днями" Базиле вставил сатирические эклоги, каж­дую из которых назвал именем "низкого" предмета кухонного оби­хода: "Котелок", "Печка", "Кра­сильный чан", "Крюк". Эти эклоги составляют вполне самостоятель­ный цикл, бичующий пороки эпохи. В "Котелке" выплывают наружу козни вельмож и сбиров; "Красиль­ному чану" ведомы все ухищрения, к которым прибегают черные души, чтобы обрести более пристойную видимость, и т. д. Так барочная эмблематика вторгается в обличи­тельный стих, объединяя эклоги "Пентамерона" с "Неаполитанскими музами", также сатиричными: де­вять муз выступают символами смешных или жалких явлений века ("Эрато, или Влюбленный Стари­кан"),
Неоднородность состава сборни­ка, соседство острой конкретной са­тиры эклог и прозаического пере­сказа отвлеченно'волшебных сюже­тов затрудняли понимание "Пента­мерона" и современникам и потом­кам— вплоть до наших дней. С од­ной стороны, уже в XVII в. на книгу Базиле стали смотреть как на кладовую сюжетов волшебных ска­зок: отсюда вышли "Кот в сапогах", "Золушка", "Ослиная кожа", "Спя­щая красавица" Шарля Перро, "Во­рон" и "Любовь к трем апельсинам" Карло Гоцци, многие сказки братьев Гримм, произведения Виланда, Ти­ка, Брентано. С другой стороны, некоторые современники восприня­ли "Пентамерон" как словарь народ­ных речений и поговорок, объеди­ненных незамысловатым сюжетным
Зарубежная литература
стержнем, — как своеобразный "учебник неаполитанского фолькло ра" и—шире — просто как учебник фольклора. Не случайно знамени­тый испанский литератор Франсиско Кеведо, собрат Базиле по академии Досужих, слышавший публичные чтения его сказок и эклог, дал своему сборнику-каталогу народных присловий (1626—1629) имя "Сказка Сказок", совершенно необъяснимое, если не брать в расчет образца— книги Базиле. Кое-кто предлагал, наконец, рассматривать всю проза­ическую часть сборника как камуф­ляж, маскирующий эклоги с их со­циальными выпадами (читательское разграничение прозаических и по­этических кусков в данном случае вполне закономерно: в поэтических жанрах века диалект допускался и даже приветствовался как один из способов достижения "изумле­ния"—основного принципа поэтики маньеризма, а диалектальная проза читалась исключительно как паро­дия).
Однако в XVII в. существовал и другой тип восприятия "Пентамеро­на". Для искушенных читателей — литераторов, членов академий — оказывались равноправны и проза­ические и стихотворные части кни­ги. Эта малая часть читателей вос­хищалась шедевром "остроумного", "изумительного" сочетания жанров, стилей и родов литературы. Бард, изумляй поэзией своей (я говорю о дивном, не о пошлом); а не сумел—ступай пасти свиней... (Пер. мой— Е. К.)
Так писал глава поэтической школы эпохи Джамбаттиста Марино.
Из писем к друзьям, из докумен­тов академии Досужих ясно: Базиле хотел, чтоб его книгу рассматривали именно так. "Пентамерон" — продуманная литературная кон­струкция, использовавшая сюжеты народных сказок, народный язык как строительный материал. Опира­ясь на них, автор пустил в ход все средства "поэтики изумления" — звукопись, рифмовку, ассонанс, иг­ру слов, распространеннейшие мета­форы, перекликающиеся между со­бой. Так, в начале каждой сказки
' Базиле
есть метафора восхода солнца: "Когда Аврора вытряхивает рыжих блох из одеяла Востока", "Когда Солнце нападает с дубинкою на Лунный Свет, крича: „Сдавайся, ка­налья!" , и т. д., вплоть до метафо­ры "Когда Аврора выплескивает свой ночной горшок". Причудлив и язык обличительных эклог:
Тот, кто безгрешен,—без гроша в кармане;
Тот, кто не жулик,—бесконечно жалок;
Ты не ворюга? Век носи вериги; Кровь не сосешь чужую—сам без крова
Останешься... Злосчастен откровенный! (Пер. мой —Е. К.)
Рассматривая книгу Базиле как про­дукт "закрытого" творчества лите­ратора-мариниста, нельзя не восхи­титься красотой и пропорционально­стью его стилистического упражне­ния. Но такой подход, несомненно, однобок. Конечно же, будь "Пента­мерон" сугубо академическим фор­мальным экзерсисом, он не пережил бы и на десятилетие своего творца. Достоинства книги, главные ее до­стоинства,— это искренность, досто­верность, глубина понимания народ­ного характера. Не снобизм, не
недоступность "простому" читателю разлучили на три столетия "Сказку Сказок" с читающей Италией. Беда была в другом: в эти три столетия не нашлось конгениального дарова­ния, способного передать литератур­ным языком и сложные сравне­ния— кончетти, и игру слов, и раб­лезианские бесконечные синоними­ческие ряды со сложной звуко­писью. К такому переводчику "Пен­тамерон" впервые попал в конце XIX в. Им стдл знаменитый фило­соф, историк и литературовед Бене-детто Кроче.
Неаполитанец по рождению, Кроче заинтересовался "Пентамеро-ном" в ранней юности. В журнале, носившем имя сказочника-
соотечественника — "Джамбаттиста Базиле", появились его первые ли­тературоведческие статьи. Базиле интересовал Кроче и как бытописа­тель родного Неаполя, и как круп­нейший представитель барокко в Италии XVII в. В 1891 г. под редак­цией Кроче выходит первый том критического издания памятника с обширной статьей, которая превра­тилась в труд всей жизни (в оконча­тельном виде она появилась в 1939 г.). Решая текстологические проблемы, Кроче разыскал в Национальной библиотеке Турина единственный сохранившийся
комплект первого издания "Пента­мерона" 1634 г. Одновременно с критическим изданием текста со всей очевидностью встала необходи­мость перевода "Пентамерона" на итальянский.
Немцы могли читать полный "Пентамерон" с 1846 г. (в переводе Либрехта); англичане получили в 1848 г. перевод Тэйлора, а в 1893 — более точный перевод Бартона. Уже в 1713 г. четыре поэтессы—сестры Манфреди и сестры Дзаннотти — осуществили перевод "Сказки Ска-' лок" на болонский диалект. А на литературном итальянском языке существовало лишь издание 1889 г. "Пентамерон для детей"—18 сокра­щенных сказок... Взявшись за пере­вод, Кроче "проклял все и вся". Он писал позднее, что именно близость языков — неаполитанского и италь-
Памятные кшокные жаты. 1984
Зарубежная литература
янского—и затрудняла дело. Рабо­та продолжалась 30 лет. В 1925 г. в издательстве Латерца в Бари вышло издание с параллельными текстами, и те, кто мог сличить перевод с оригиналом, убедились, что "текст не изменился, а как бы раздвоился; это то же самое, выраженное други­ми словами" (К. Яннако).
Перевод "Пентамерона" на рун кий еще только предстоит. Пояни лись первые опыты (см.: Недели. 19в2, А* 40, с. 14— IS ). Книга внесч на в тематический план серии "Лите­ратурные памятники" издательств.! "Наука".
Е. Костюкович